Битва веков - Страница 81

— Бегом к Воротынскому, — приказал сыну Зверев. — Скажи, Девлет-Гирей пушки ставит.

Османские спецы использовали слепоту русских с полной отдачей: невидимые для стрельцов и пушкарей, они быстро приготовили позиции для своих осадных мортир, и едва сквозь дым стали видны щиты гуляй-города, открыли беглый огонь. Крупные чугунные ядра взрывали землю перед укреплениями, оставляли в бревенчатых щитах аккуратные дырочки, пробивали навылет людей, которым не повезло оказаться на их пути. В русском лагере послышались предсмертные крики — но теперь дым заволок уже вражеские позиции, и из гуляй-города через широкие проходы стремительно вылетела закованная в броню конница, вихрем пронеслась через открытый участок поля, скрылась в дыму на той стороне.

— Доложил, княже! — вернулся к нему сын.

— Вижу, — кивнул Зверев.

— И что теперь будет?

— Ничего не будет, — рассмеялся князь. — Мыслю, вырубили уже всех турецких пушкарей к чертям собачьим. А ближайшие запасные у них токмо в Стамбуле имеются. Здешние пушки — это вам не патрон в винтовочку заслать. У каждой своя навеска, свой калибр, из многих литейщики самолично стреляют. Чуть что неправильно сделаешь — или разорвет, или не выстрелит. Так что без опыта лучше и не браться. Это у нас стрельцы к зелью огненному привычные, понимают, что к чему. Могут, коли надо, заранее отвешенный картуз и кинуть по месту, и прибить правильно, и дробь или ядро закатить как надо. А у Девлет-Гирея в армии одни лучники.

И правда, боярские сотни уже во весь опор улепетывали после вылазки под защиту стен, осыпаемые тучей стрел. Дым разносился в стороны, открывая вид на османские пушки, заваленные телами в ярких фесках и чалмах.

— Это вам не у города стоять, где опасность только от ворот грозит, — наставительно произнес князь Сакульский. — У нас тут не зевай, враз голову отрежут.

День медленно клонился к закату. Он лишил крымского хана всех вышедших в поход ногайцев: в одной бешеной и почти что удавшейся атаке полегли все двадцать тысяч степняков во главе с самим Теребердей-мурзой. Двести великолепных пушек из султанского арсенала превратились без своих нарядов в бесполезный хлам. Девлет-Гирею было о чем задуматься, и он не спешил начинать новое наступление.

Стрельцы под командой Зверева разбирались, какие возки с картузами и ядрами к какой пушке приписаны, распределяли стволы и обязанности, меняли фитили, засыпали полные сумки готовых патронов, запоздало хваля князя Сакульского за мудрость и предусмотрительность. Боярские дети, окопав ближний склон, отошли в ложбинку, пряча лошадей от возможных татарских стрел. Отсюда они были готовы в любой миг снова ударить «в копья» или совершить молниеносную вылазку. Только быстро сгустившаяся ночная тьма остановила хлопоты и принудила людей к отдыху.

— Тата-а-а-а-ары!!!

Такое пробуждение уже никого не удивило. Люди, вскакивая, кидались на места своего ратного расписания, хватались за банники, пищали и бердыши, запальные шесты, и когда конная масса оказалась на расстоянии сотни саженей, в нее слаженно ударили пушечные и пищальные залпы. Крымчаки падали с коней, кувыркались, погибали под копытами собственных товарищей, несущихся следом, но упрямо рвались к проходам между щитами.

— Кажется, они обезумели, — покачал головой Андрей, с бердышом наготове идя вдоль щитов второго от ложбины «угла». В грохоте и криках потерялся новый, незнакомый звук — и вдруг со стоящих на острие укрепления щитов внутрь непрерывным потоком посыпались многие и многие десятки копейщиков в ярких шароварах и войлочных куртках. Стрельцы дали залп, второй, третий, снося многих из них, но нападающих оказалось слишком много. Прыгая вниз, они тыкали ратников своими пиками, наваливались всей массой, и парировать эти удары оказалось совершенно невозможно.

— Янычары!!! — кинулся к месту прорыва Андрей.

Бегущие первыми османы уже остались без копий, застрявших в телах убитых, и размахивали только длинными кривыми ножами размером чуть больше косарей. Князь огрел бердышом одного, уколол другого, опять перехватил свое страшное оружие ближним хватом и с силой резанул слева направо, еще и еще раз, распарывая животы яростным басурманам, не имеющим на себе даже простенькой защиты вроде ватника или куртки из толстой кожи. Его злобно били ятаганами сразу со всех сторон — но прорезать доспех не могли, а по открытым частям тела пока не попадали. Справа рухнул под ноги янычар Андрей — князь метнулся туда, отчаянно продираясь, но уже через шаг его отшвырнули назад, он споткнулся, опрокинулся и через миг мог быть затоптан — но Изольд с громким воплем рубанул воздух сверху бердышом, подарив Звереву драгоценный миг, чтобы откатиться и снова вскочить на ноги.

— Ур-ра-а!!! — Вынеслась из ложбины боярская конница, ударила в цветастых османов, стоптала три-четыре первых ряда, но янычары, что накопились сзади, заученно оперли пики основанием в землю, встретили тяжелых коней на острия. Те, что стояли чуть позади, стали быстро и ловко выбивать из седел остановленных всадников.

— Изольд! — Князь указал холопу на опрокинутый тюфяк, упал рядом на колени, сунул руку в широкий ствол: — Заряжен!

Вдвоем они повернули древнюю тяжелую короткостволку на басурман, Зверев выдернул дымящийся фитиль из замка оставшейся без хозяина пищали, ткнул в запальное отверстие. Грохот, дым — выпущенный под брюхами ближайших лошадей дроб снес ноги двум ближним скакунам и доброму десятку янычар перед ними. Османы рухнули, правый край конницы резко пошел вперед, врубился еще на несколько саженей, опять застрял.